Каким он был. Роман о художнике - Людмила Захарова

Прочитав крик души, она всплакнула и окончательно расстроилась. Складывала стопы на столе: письма, конверты, наброски, акварели. Нужна коробка и уединение. Были молодыми, влюбчивыми, но четко знали, нельзя предавать себя. А сегодня взрослые, мудрые, затравленные условностями, себя забыли…

1.7.День

Антошка еще раз стукнул в дверь: «Мам, к тебе пришли». Открыл дверь и поразился беспорядку.

– Мам, зверюги со мной в гостиной, уже обнюхали свои места. А Евсей пусть в моей комнате живет, ладно? Я сварю сардельки, хватит на всех… Мам, там тебя ждут. —

Алиса растеряно посмотрела на сына, вышла в прихожую.

– Постойте-постойте, мы договаривались на пятницу, – она хотела пресечь неуместное вторжение.

Молодой человек с окладистой бородой, вероятно, своей первой, уже разоблачился. Глазки-угольки и неуклюжесть медвежонка вызывали симпатию. Пунцовые щеки совсем развеселили Алису, тем более он был один – без наглых журфаковцев.

– Валентин, – кратко представился он, опережая возражения, – учусь в Строгановке, подрабатываю санитаром, мне пяти минут хватит, уж простите, телефона Вашего не знаю. У Вас есть неиспользованные эскизы к вселенскому человеку, – Тимею они нужны…

– Он вернулся в Союз? Почему сам не приехал? —

Она пригласила его в свою комнату, запасшись плотной коробкой и веником. Быстро сложила письменные улики на дно коробки. Вдвоем они быстро разобрали рулоны, убрали лишние в запасник, разобрали эскизы, этюды, акварели, вымели в мусор уже непригодные расходные материалы. Он скрупулезно изучал фигурки воинов через собственную лупу:

– Сократ и Платон здесь выглядят рыночными бездельниками, – заметил он, усмехаясь. – А что, Алиса Ивановна, разве только это Вам оставил Тимей? Нет-нет, каталог есть у меня и не один, и все французские издания, – он укладывал в новый планшет эскизы Тимея, аккуратно расправляя разделительный пергамент между ними для хранения. Достойное место, но Алиса возмущенно заметила, – что ничего из дома выносить не разрешит.

Раз она обещала набросать заметку о том, каким был Тимей в жизни, так об этом договаривались на завтра и не спорьте, пожалуйста.

– Мне не нужна заметка, разве я похож на человека, заглядывающего в чужие трусы. Я не журналист, а художник, ученик Тимея, он просил меня…

– Хватит врать, после смерти жены он не возвращался в Россию.

– Он здесь. В Подмосковье. Завтра я еду к нему, можем поехать вместе, если Вас не шокирует обстановка. Электричка в десять утра с Павелецкого вокзала.

– Прекрасно, поедем на машине в одиннадцать ровно, встреча здесь, вот номер телефона. Все, что он «просит» я захвачу с собой. Нищета меня не шокирует, не переживайте, она разной бывает.

– Я вижу, рулоны у Вас залежались и запасы акварельной бумаги на сто лет. Давайте и это упакуем – ему в подарок, если не жалко, конечно.

– Для пользы дела ничего не жалко, складывайте… —

– Извините… Я не сказал, что нашел его, он был болен. Мы хотим сделать копию «Человека», хотим, но за столько лет многое забылось, иначе он бы не осмелился потревожить Вас… Хотя, он так одинок и будет рад первому встречному. Так бывает. Мне сложно преодолевать его замкнутость, я подручный, но моя цель – не только закончить аспирантуру, но и послужить возрождению России, нельзя шедевры оставлять в забвении.

– Что с ним случилось?

– Банальная депрессия после утраты «любимой девочки» – второй жены, она недолго болела, а он все себя винит. Не смею больше задерживать. Итак, получается, что суббота всех устраивает, я не опаздываю.

Алиса проводила гостя, не выдав смущения. Ужин готовила уже на скорую руку. Очищенная кожура картошки свалилась с ножа на слюду от сигарет. Сердце екнуло от шороха, словно мышь выскочила из мусорки и напугала ее. Антошка и Дуся мешали, нож выскальзывал из рук в ведро. Давно забытое раздражение убеждало ее, что день сегодня дурной и конца ему не видно. Уже не до уборки, пока все закипает, надо прилечь с валидолом. Но на постели устроились кот с кошкой, а от шерсти можно задохнуться. Какое же занудство приходит с возрастом! Милейшая парочка переглядывается, выдержав паузу, муркает, прежде чем потянуться навстречу и лизнуть друг друга. Наблюдать за ними можно долго и самой умурлыкаться – задремать.

За ужином все чувствовали себя разбитыми, день не заладился с утра… Евсей тяготился предупредительно ласковым обращением к себе и сказал напрямую, что разводиться глупо.

– Нельзя от доброй жены требовать понимания высшей математики. Просто они устали от соседской парочки с младенцем, чей последний конфликт недопустимо нарушил их жизненное пространство. Юный муж застукал жену, она нагишом забежала к нам в три часа ночи. А этот щенок просится пустить его домой с балкона. – Евсей нырнул в холодильник, налил по стопочке водки. Антон выпил автоматически, – Сейчас малыш поведает о причине твоих неурядиц с Ниной… —

Слово за слово… Старший брат молотит младшего методично и крепко. Притихшие родители даже не пытаются вмешаться. Евсей вышел из комнаты, вымыл руки, и стал чинно собираться домой.

– И запомни, щенок, что моя жена дура, но дура хитрожопая, она не попадется, как вы – в полной красе. И в отличие от тебя, прекрасно знает, что ей нужно, чего хочет. И если она сейчас одна, – а она одна, – так я завтра тебе добавлю на орехи. Ладно, мам, Антон, пока. Заварите ему валерьянки… И врет же так нагло, – якобы Нина сказала Тане, что у нее любовник, а никто никогда не догадается… В три часа ночи с собакой на балконе гулял. Босиком! Щенок! —

Дверь хлопнула так, что все вздрогнули. Антон привел всех в чувство, уложил в постели, приняв выгул живности на себя.

Алиса закрыла глаза и в тихой музыке ей послышался стук подающих тюбиков, она встрепенулась, – ах, нет. Начинается дождь, просто дождь. Антон не задержится на прогулке. Она тронула мокрое полотенце на лице, привычная мерцающая темнота открылась привычным космосом, легкое покачивание – убаюкивание слизывает лодку волной, невесомое парение и легкое покачивание уносит в сказочный залив, вдоль золотой косы идут съемки фильма.

Зрители и актеры наслаждаются купанием в бирюзовой воде. Ощущение неземного счастья, невозможного наяву захватила всех. Алиса уже во сне отметила, что это необычное наслаждение экзотическим миром дает каждому движению легкость, каждому желанию – исполнение. Она не ныряла, а парила, что в воде, что воздухе, наблюдая себя, словно со стороны. Она чувствовала себя сильной, юной, утопающей в солнечных брызгах. Осознание, что человек представить себе не может – сколь безгранично счастье. Это океан любви, догадалась она, радуясь незабвенным лицам друзей, она окликали ее, приветствовали. Неслыханное везение увидеть всех сразу – вместе. Не в дни печали, сомнений, невезения или просто будни, а здесь, где возможности безграничны. Тимей улыбается, наверное, впервые беззаботно, даже загадочно.

– Благодарю, Вас, мадам… – Он подносит палец к губам, не позволяя говорить вслух. —

Кончились тоскливые ночи. Несбывшееся – сбудется. Мы одни, никто не помнит нас, не бойся своей тени… Мадам, я любил Вас, а Вы? Кого любили Вы? А моя бедная девочка любила меня до самой смерти, ей не хватило меня, я так был занят тобой. Это не болезнь, это мы убили ее. На грани отчаяния я бросался в бездну, но кто-то неизменно подхватывал меня и возвращал к жизни. Я понял сейчас, это была ты. Зачем я нужен Вам? Оставьте меня, – я плохой дамский угодник… —

Тимей погрузился в воду, проскользил рядом. Алиса, ослепленная солнцем, потеряла его из виду. Внезапная высокая волна накрыла с головой, она не больно ударилась коленкой о ствол, ухватилась за пальму. Переполох кончился, выплеснутые на берег купальщики не пострадали и беспечно возвращались к воде. Тимей уходил в горы, перекинув как махровый халат через плечо, свою бездыханную девочку, – ей не повезло, но никто не заметил этого.

1.8.НОЧЬ

Антон одевался под радостный скулеж Дуси, кот Ксюк уже спрыгнул на плечи и свободно прогуливался, а Тоська кокетничала, выхаживая с поднятым хвостом. В подъезде молодняк покуривал. Мокрые хлопья дождя зверям не понравились, выгул получился несерьезный. Антон заметил, что свет погас, он подхватил собаку, чтобы не поранила лапы разбитой лампочкой, но кот уже сорвался в темноту открытой двери с диким воем, кошка тоже обожала потасовки. Дуся клацнула зубами, ощетинилась и рычала на вылетевшие из подъезда тени. Трое поочередно сражались с кошками, но те молниеносно взлетали к лицу.

– Падайте, падайте в снег, – кричал Антон, удерживая пса. Рысиная хищность тянула их на высоту. На кухне вспыхнул свет, выглянул Антошка, быстро спустился и забрал кошек, рычали они как-то гортанно. Оказывается, он специально натаскивал сиамцев, сторожевыми. На чужого зарычат через дверь, а к своим не подпустят даже ценой жизни. Он был в неглиже, но кошки не оцарапали его, горящими глазами охраняя его спину. Дружки стали приподниматься с земли и угрожать вслед, – Дусенок вывернулся из рук, кошки бросились в погоню, пока Антошка не отозвал своеобразным цоканьем – свистом.